Неточные совпадения
— Вы, разумеется, знаете всех жителей, — спокойно
заговорил Грэй. — Меня интересует имя молодой
девушки в косынке, в платье
с розовыми цветочками, темно-русой и невысокой, в возрасте от семнадцати до двадцати лет. Я встретил ее неподалеку отсюда. Как ее имя?
— Спасибо, Аркаша, — глухо
заговорил Николай Петрович, и пальцы его опять заходили по бровям и по лбу. — Твои предположения действительно справедливы. Конечно, если б эта
девушка не стоила… Это не легкомысленная прихоть. Мне нелегко говорить
с тобой об этом; но ты понимаешь, что ей трудно было прийти сюда при тебе, особенно в первый день твоего приезда.
Ярким зимним днем Самгин медленно шагал по набережной Невы, укладывая в памяти наиболее громкие фразы лекции. Он еще издали заметил Нехаеву,
девушка вышла из дверей Академии художеств, перешла дорогу и остановилась у сфинкса, глядя на реку, покрытую ослепительно блестевшим снегом; местами снег был разорван ветром и обнажались синеватые лысины льда. Нехаева поздоровалась
с Климом, ласково улыбаясь, и
заговорила своим слабым голосом...
Едва Райский коснулся старых воспоминаний, Марфенька исчезла и скоро воротилась
с тетрадями, рисунками, игрушками, подошла к нему, ласково и доверчиво
заговорила, потом села так близко, как не села бы чопорная
девушка. Колени их почти касались между собою, но она не замечала этого.
«Да если б и не было пропущено, если б и все правда была, — говорили даже самые почтенные наши дамы, — то и тогда еще неизвестно: очень ли благородно так поступить было
девушке, даже хоть бы спасая отца?» И неужели Катерина Ивановна,
с ее умом,
с ее болезненною проницательностью, не предчувствовала заранее, что так
заговорят?
Прасковья Ивановна шушукалась
с невестой и несколько раз без всякой побудительной причины стремительно начинала ее целовать. Агния еще больше конфузилась, и это делало ее почти миловидной. Доктор, чтобы выдержать свою жениховскую роль до конца, подошел к ней и
заговорил о каких-то пустяках. Но тут его поразили дрожавшие руки несчастной
девушки. «Нет, уж это слишком», — решил доктор и торопливо начал прощаться.
Эти мысли прошли в голове молодой
девушки, пока она ходила рядом
с Петром по аллее. Никогда еще не было так трудно
заговорить с ним, овладеть его настроением. Однако она чувствовала, что ее присутствие понемногу смягчает его мрачное раздумье.
И опять ему вспомнилось детство, тихий плеск реки, первое знакомство
с Эвелиной и ее горькие слезы при слове «слепой»… Инстинктивно почувствовал он, что теперь опять причиняет ей такую же рану, и остановился. Несколько секунд стояла тишина, только вода тихо и ласково звенела в шлюзах. Эвелины совсем не было слышно, как будто она исчезла. По ее лицу действительно пробежала судорога, но
девушка овладела собой, и, когда она
заговорила, голос ее звучал беспечно и шутливо.
Князь обратился было к голосу
с дивана, но
заговорила девушка и
с самым откровенным видом на своем миловидном лице сказала...
Он привстал, подошел
с смущенным видом ко мне, смешался ужасно, что-то
заговорил, кажется в чем-то извинялся, может быть в том, что только теперь заметил, что я такая большая
девушка.
Он
заговорил с молодою
девушкой, был очень доволен ее ответами и кончил предложением прочесть ей серьезный и обширный курс истории русской литературы.
— Вот что, — понимаю! — произнесла Людмила и затем мельком взглянула на Ченцова, словно бы душа ее была
с ним, а не
с Марфиным, который ничего этого не подметил и хотел было снова
заговорить: он никому так много не высказывал своих мистических взглядов и мыслей, как сей прелестной, но далеко не глубоко-мыслящей
девушке, и явно, что более, чем кого-либо, желал посвятить ее в таинства герметической философии.
Карпу Кондратьичу иногда приходило в голову, что жена его напрасно гонит бедную
девушку, он пробовал даже
заговаривать с нею об этом издалека; но как только речь подходила к большей определительности, он чувствовал такой ужас, что не находил в себе силы преодолеть его, и отправлялся поскорее на гумно, где за минутный страх вознаграждал себя долгим страхом, внушаемым всем вассалам.
— Да-а, — задумчиво
заговорила девушка, —
с каждым днем я все больше убеждаюсь, что жить — трудно… Что мне делать? Замуж идти? За кого? За купчишку, который будет всю жизнь людей грабить, пить, в карты играть? Не хочу! Я хочу быть личностью… я — личность, потому что уже понимаю, как скверно устроена жизнь. Учиться? Разве отец пустит… Бежать? Не хватает храбрости… Что же мне делать?
Соколова внесла самовар. Все уселись к столу.
Девушка заговорила о чем-то весело и
с большим одушевлением.
Константин Диомидыч осторожно, как кот, подошел к
девушке и
заговорил с ней.
Красота Наташи
с каждым мгновением сильнее и сильнее очаровывала Шатова; он, наконец, поддался непреодолимому влечению и устремил на
девушку уже неотрывающиеся взоры и
заговорил с нею, к собственному его удивлению, весьма нетвердым голосом и совсем не так складно и свободно, как он говаривал всегда.
Настал и тот неизбежный день, когда Барнум, особенно обеспокоенный приступом подагры, первый
заговорил с дочерью о своих годах и болезнях, о быстротекущем времени и, наконец, о той роковой поре, когда
девушке надо подумать о покровителе и спутнике жизни, а отцу — о внуках.
— Ну, полноте, Борис Андреич! —
заговорил в свою очередь Петр Васильич, —
с какой стати у вас, образованного человека, будет дружба
с деревенской
девушкой, которая кроме своих четырех стен…
— Да, мамынька… —
заговорила было Настя, — нам бы
с девушками посмеяться, на морозце поиграть.
И вот, заглушая неожиданно сразу все эти всхлипывания, весь этот плач, низким грудным голосом
заговорила девушка с синими глазами и смуглым, нерусским южным лицом. Когда поднялась со своей постели Милица Петрович; как успела она незаметно приблизиться к самой большой группе воспитанниц, собравшихся y кровати Нали Стремляновой, решительно никто не успел заметить.
Он пел о недавнем прошлом, о могучем черном орле, побежденном белыми соколами, о кровавых войнах и грозных подвигах лихих джигитов… Мне казалось, что я слышала и вой пушек и ружейные выстрелы в сильных звуках чиунгури… Потом эти звуки
заговорили иное… Струны запели о белом пленнике и любви к нему джигитской
девушки. Тут была целая поэма
с соловьиными трелями и розовым ароматом…
Она вдруг опустила голову и
заговорила гораздо тише, более жидким звуком, тоном
девушки, немного отрывочно,
с передышками.
На следующий день мама
с возмущением
заговорила со мною об угрозе, которую я применил к девочкам в нашей ссоре за дом. Рассказывая про Зыбино, сестры рассказали маме и про это. А папа целый месяц меня совсем не замечал и, наконец, однажды вечером жестоко меня отчитал. Какая пошлость, какая грязь! Этакие вещи сметь сказать почти уже взрослым
девушкам!
Девушка повыше
заговорила с военным. Глаза ее еще больше заиграли. Другая улыбалась блондину.
И вот произошло то, чего все мы трое не ожидали. Графиня сделала два шага, приблизилась к Сане, и тонкие руки, прикрытые белым батистом матинэ, обвились вокруг шеи
девушки. Глаза графини
с любовью остановились на печальном, несколько смущенном и чуть-чуть испуганном лице Орловой, и она
заговорила, тихим и нежным, как бы надломленным горем голосом.
С чувством поздравив молодую
девушку, он
заговорил с ней так задушевно, что она взглянула на него
с доверием и благодарностью.
Девушка поцеловалась
с Лизаветой Петровной и
заговорила тонким, почти детским голоском.
Любовь к князю, проснувшаяся ревность еще более усилились — в молодой
девушке заговорила страсть. Последняя часто клокочет там, где менее всего ее можно ожидать, — в этих худеньких, хрупких тельцах. По переезде в Баратово Капочка
с еще большим рвением стала продолжать свои лихорадочные наблюдения.
С этими словами она удалилась. «Гордая
девушка», — подумал граф, смотря ей вслед. Он отправился к невесте,
заговорил с ней, но она дулась и отворачивалась от него.
А через час она пошла себе рвать малину, и тогда к садовой ограде подошел в правдивом настроении отец Платон. Он увидал
девушку и
заговорил с ней пастырским тоном...
— Миленькая! Постой! Миленькая Платонида Андревна, постойте! —
заговорил Пизонский, вылезая из-за своей засады. — Я к тебе,
девушка, не
с злом пришла.